К сорока годам почти все мои приятели остепенились. Женились, завели детей, кое-кто развёлся, кое-кто женился опять. Один, особо скоростной, даже внука завел. И очень забавно наблюдать, как этот товарищ с мудрым видом выговаривает младшему сыну:
- Ты где полночи шлялся? И сигаретами от тебя пахнет. Совсем распустились! Вот я в твои годы… В его годы, Вовка, ты водку в подъезде из горла пил и курил, как паровоз. Тебя два раза в милицию забирали и чуть из школы не выгнали, когда ты на выпускной в девятом классе пришёл «в зюзю». А почему тебе пришлось жениться в девятнадцать лет, так это вообще отдельная история. Так что нечего тут!

Короче, почти все остепенились, отрастили пузо и моральные ценности. Но только не Виталик. У этого товарища юность не проходит. Помните, в фильме «О чем говорят мужчины» монолог про девушек в Отрадном? Мол, приятель звонит, поехали, а ты думаешь – «Зачем?». Вот Виталик и есть тот парень, который звонит тебе из Отрадного. Потому что у него не возникают вопросы – «зачем?», «когда?» и «нафига?». Он всегда готов.

Приволок меня в прошлом году, весной, в ночной клуб. Шумно, толпа народа, с девушками рядом сидеть страшно – по крайней мере, с виду все несовершеннолетние. Посидели, выпили, я у стойки остался, а он упорхнул. Сижу, как дурак, вискарь в одно лицо пью. Думаю, что дома сейчас хорошо, и новая серия «Престолов» вышла, а я тут время теряю. Параллельно отмечаю, как много в клубе работы для моего приятеля-нарколога. Я бы вон того парня с расширенными зрачками проверил.

Возвращается Виталик с какой-то нимфой. У нимфы дерзкий макияж, рыжие волосы и симпатичное лицо.
- Тебе тут не скучно?
Позаботился, гад. Конечно, не скучно. Тоскливо.
- А это Лидочка. Познакомься.
Лидочка знакомится. Мнется, называет меня на «вы».
- Лида, да чего ты стесняешься? Мы же в неформальной обстановке.
- Ой, вы просто так на моего папу похожи.
Дура, блин. Я опрокидываю ещё один стакан вискаря. Даже бармен, кажется, смотрит на меня сочувственно. Колонки взрываются каким-то сумасшедшим рёвом. Толпа танцующих вторит этому рёву торжествующими воплями.
- Ой, это же последний хит! – восторженно вопит Лидочка.- Пошли танцевать!

И утаскивает Виталика за собой. Я допиваю очередной стакан вискаря и решаю, что с меня хватит. Ухожу к чёртовой матери на улицу. Вызываю такси – и домой. Друг называется. Позвал, блин, в клуб посидеть. Утром звонит Виталик:

- Старичок, ты не обиделся?
- Да чего на тебя обижаться? У тебя память, как у золотой рыбки.
- Верно! – хохочет приятель.
– А я, кажется, влюбился?
- В рыжую?
- Да, в Лидочку. Исключительно забавное существо. А какие формы…
- Ты бы у неё паспорт для начала попросил.
- Обижаешь! Третий курс БГУ, так что всё в порядке.
- Ну смотри, а то залетишь со всеми этими формами.

И тут жена из ванны высовывается:
- Ты чьи там формы обсуждаешь?

Вот как они это чувствуют? У женщин что, какой-то особый орган для этого есть? Начинаешь в другой комнате другую женщину обсуждать, так они тут как тут.
- Ничего, дорогая, - говорю. – Это мы с Виталиком.
Лучше бы я этого не говорил. Виталик в среде наших «жен приятелей» враг номер один. Он нас сбивает с пути истинного, поит и таскает по борделям. Пришлось отложить обсуждение рыжей до лучших времён.

А через неделю приходит Виталик ко мне неожиданно грустный и задумчивый. Кто Виталика не знает, тому не понять. Я с ним полтора лет приятельствую и постоянно подозреваю, что он плотно сидит на ЛСД. То есть вечно куда-то бежит, вечно хохочет, постоянно дергается и не разговаривает, а вопит. А тут как подменили его. Сидит на кухне, чаем давится. С похмелья, что ли?

- Виталик,- спрашиваю. – Что случилось?
- Я, - говорит. – Постарел, наверное.
- С чего бы это? Тебе ещё и сорока нет. Посмотри на себя в зеркало! Ну да, морщины, седина проглядывает. Но это у тебя работа нервная. А сам-то ты ещё о-го-го!
- Да я не про это, - машет рукой Виталик. – Ты Лидочку помнишь?
- Рыжую такую, мелкую?
- Да. Очень милая девочка. Мы с ней гуляли, обсуждали хорошие фильмы, книги. Я ей стихи читал, и ей нравилось.
- Если современной девушке нравятся твои стихи, то это действительно феномен, - говорю я. – Меня от твоего устного народного творчества тошнит.
- У тебя просто в армии мозги заспиртовали, и ты в поэзии ни черта не понимаешь! – огрызается Виталик.

О, разозлился! Это уже хорошо. А то сидел тут грустный, как будто у него любимый кактус засох.

- Так рассказывай, что там с твоей Лидочкой. Ушла от тебя к пенсионеру? Ты для неё слишком молод?
- Да нет! – Виталик снова вжал голову в плечи. – Пару дней назад поехали мы ко мне домой. Ну, дошло уже сам понимаешь до чего. Я романтику устроил. Свечи там, вино, музыку.
- Ага, именно так во времена Агаты Кристи девушек соблазняли. Она не ржала над твоими антикварными замашками?
- Не ржала, а наоборот, ей всё очень понравилось. Короче, дошли до спальни, и тут я снимаю с неё блузку, а у неё на плече татуировка.
Виталик замолчал, нервно затянувшись сигаретой.

- И что? – удивился я. - Вот от кого, а от тебя я не ожидал! Ты же, блин, современный, прогрессивный бабник. Чем тебя какая-нибудь бабочка или китайские иероглифы «Свиная тушенка» испугали?
- Если бы иероглифы!
- А что? Купола на всю спину? «Не забуду мать родную» и профиль Сталина?
- У неё на всё плечо татуировка с Ганнибалом Лектером! – в отчаянии крикнул Виталик. – И ещё ж, блин, так качественно сделана, что он прямо тебе в душу, урод, смотрит! Я как глянул на всё это художество, так у меня всё желание пропало. Представляешь, полутьма, свечи, вино. И Ганнибал Лектер! Смотрит на меня и хочет сожрать мои мозги!
- С бобами и чудным къянти?
- Ты всё ржёшь? Друг называется! Короче – у меня на полшестого. Как не старались – ничего не вышло. Лидочка расстроилась, оделась и ушла. А я остался один в пустой квартире свечи тушить. Теперь она звонит, а я трубку боюсь поднимать. И стыдно мне.
- Это, батенька, к тебе действительно старость подкралась. Будешь теперь на скамеечке сидеть и всех проходящих мимо девушек проститутками называть.
У Виталика пиликнул телефон. Он глянул на экран и поморщился.
- Она?
- Она.
- Так подними, не будь уродом. Поговори с человеком, объясни ситуацию.
- Думаешь стоит?
- Давай-давай!

Виталик вышел в коридор, что-то там долго бубнел. Вернулся и кивнул на мой бар.

- Наливай.
- Что?
- Я ей всё объяснил.
- А она?
- А что она? Расстались, короче. Наливай.

Я с утра обычно не пью, но тут за компанию нарезались в зюзю. А через неделю Виталик уже лечил нервы при помощи девятнадцатилетней Ниночки. Потому что шоковое состояние проходит, а юность у таких людей – это вечное состояние.