Cразу скажу, речь не идет о гетеротоксичном мужле, инселах с двачей, завсегдатаях "Антибабского форума", патриархалках и разлибертарианенных дурнушках на подтанцовке у мальчишек-озорников. Никто не собирается обсуждать здесь глубокие мысли о том, что девочка должна быть худенькой, надо охотнее давать, леваки запрещают юмор, а комикс "Песя" и гнилые зубы Татьяны Болотиной — это полный хохотач. В этой статье я собираюсь рассказать о том, почему феминистки вызывают раздражение и ненависть у нормальных людей: асексуалов, геев, задротов, гендерфлюидов и замотанных бытовиков со сниженным либидо.

Поясню. Из всех феминистских Telegram-каналов мне больше всего нравится блог бывшей пресс-секретарки Мединского Елизаветы Лазерсон "Нет значит нет". Ну то есть. Из всего океана проблем, о которых говорят женщины (запрещенные профессии, стеклянный потолок, семейные побои, разрыв в зарплатах, двойная нагрузка дома и на работе) Лазерсон выбирает самую сочную и шкварчащую — сексуальные домогательства. Но сила киски складывается не только из тематики, но и из самого названия.
Я, скажем, да-человек. Много лет назад я решил на все жизненные вызовы, на все вопросы, которые ставит передо мной мироздание, отвечать так: да! Возьмешь чизкейк к кофе? Да! Выступишь с трибуны ООН? Да! Третьим будешь? Да! Вмажешься героином? Что? Да! Мне кажется, люди должны быть друг для друга возможностью, таинственным островом, приключением, а тут — аскеза, влечение к смерти и писец Бартлби.

Образование? Нет! Здравоохранение? Нет! Не подскажете время? Нет значит нет! И лучше еще по морде сразу, чтобы знал впредь, как подкатывать на улице к незнакомым девушкам.

И вот из сочетания крайней зацикленности на сексе и его отчаянного отрицания складывается чрезвычайно мощный образ. Как бы это сформулировать… Когда я открываю статьи Лазерсон, перед моим внутренним взором предстает что-то такое: обнаженная загорелая красотка, обмазанная маслом, вроде Зены — королевы воинов, Лары Крофт или еще какой-нибудь подружки Конана Варвара, широко расставляет ноги и выпячивает вперед чресла, облеченные в металлический защитный пояс. "ХОЧЕШЬ МЕНЯ, ДА? ТЫ НИКОГДА МЕНЯ НЕ ПОЛУЧИШЬ! НРАВИТСЯ, ДА? КРАСИВАЯ? ЕСТЬ, ДА НЕ ПРО ВАШУ ЧЕСТЬ! РУКИ УБРАЛ БЫСТРО! НА! НА! ВКУСНО ПАХНЕТ? НЕТ, СЛЫШИШЬ, ПАСКУДА? НЕТ ЗНАЧИТ НЕТ!"

И ты такой в ужасе пятишься, потому что секс для тебя не очень важен и уж кто-кто, а женщины точно не нравятся совсем, но она наседает, ползет на тебя как жуткая каракатица: СМОТРИ, КАКИЕ ГРУДИ, НУ ЧТО ЗА НАЛИВНОЕ ЯБЛОЧКО. СМОТРИ, КАК СОЛНЦЕ ИГРАЕТ В КАПЛЯХ ДОЖДЯ НА МОИХ БЕДРАХ, СМОТРИ, СМОТРИ НА ЭТИ КУДРИ, НА ЭТО СТРУЯЩЕЕСЯ ЗОЛОТО! МРАЗЬ! ХОЧЕШЬ МЕНЯ?! ХОЧЕШЬ?! ТАК ОБЛОМИСЬ! ОБЛОМИСЬ, ПОТНЫЙ МУЖЛАН! ЧЕРТА С ДВА ТЫ ПОЛУЧИШЬ, А НЕ СЕКС! А Я ПРЯМО СЕЙЧАС ЗВОНЮ В ПОЛИЦИЮ.

И она надвигается, и выпячивает передок, и громыхает латами. И тебе дико неловко потому, что ты тактичный парень и нутром понимаешь: феминистка в этом месте ожидает от тебя неукротимого вожделения, стыда, обиды, раскаяния, злости, а ты испытываешь только чувство неловкости.

Для феминистки, то есть привлекательной сексовички, нацеленной на жесткую фильтрацию партнеров, мир населен исключительно распаленными желанием самцами, выпрыгивающими из кустов, зажимающими в подворотнях, тискающими, лезущими языком в ухо, торопливо орудующими коротулями на кучах опавших листьев. Тот факт, что большинству населения планеты ни женщины, ни секс не интересны, их абсолютно не смущает.

В итоге тихие и безобидные люди, дети, животные, старики вынуждены в ужасе разбегаться, краснеть, втягивать голову в плечи, едва заслышав грохот приближающейся бронированной вагины.

Пусть вас характеризует известная гендерная слепота, и для вас женщина — это мама, бабушка, начальница, коллега, ребенок, мыслитель, селебрити или еще какая-нибудь фрекен бок, вы для нее — распаленный самец в трещащих по швам штанах. Она смотрит так на ребенка в песочнице. На старика в панамке. На растение. На животное. На инвалида. На пациента хосписа. На патриархалку. На всех, кто слабее. Старенькая бабушка с внуком-рохлей, асексуальная хохотушка, аутичный компьютерщик — все вынуждены в ужасе таращиться на оттопыренную вагину, оснащенную стальным доспехом.

У феминисток есть и другие пугающие качества. Дело в том, что эйдос феминистки — это Железная Кнопка из знаменитого советского фильма. Или дрянные девчонки-старшеклассницы из американских молодежных комедий. Или у нас в Видном был случай. Девочки после крестного хода заманили сверстницу в березовую рощу, надрезали ей горло и по очереди прыгали на животе, пока та не умерла от потери крови. Или еще: заманили на крышу и несколько часов насиловали ржавой металлической трубой.

Когда участницы женского движения принимаются за графомана Рукова, имевшего неосторожность подрочить на фотку своей бывшей девушки Абросимовой, я сразу представляю этих женщин в роли хабаровских живодерок.

Они говорят о токсичных людях и абьюзивных отношениях, а у меня перед глазами хрипящие от боли щенки с отрезанными лапами и выколотыми глазами, избитые инвалиды, оплеванные старики.

Вообще, эмоциональный заряд феминизма кристаллизуется во множестве образов. Вот, помню, один парень наступил на рыболовный крючок, а там ведь эдакая специальная загогулина, что хрен вытащишь. И все суетятся, бегают. Что делать? В больницу — плыть через озеро на байдарке около километра, потом еще до цивилизации добираться через леса и барханы. А одна женщина все ходит и приговаривает "Да вы бритвочкой, бритвочкой!" И сейчас я понимаю, что, скорее всего, она была по-своему, а может, и на сто процентов права. Может, у нее даже было что-то вроде медицинского образования. Но мне пятилетнему в этом "Бритвочкой!" слышался какой-то фантасмагорический сплав холодной невозмутимости и запредельной кровожадности. Что-то в духе финала "Луковых новостей", где импровизированная Марта Стюарт засовывает в мультимельницу живую мартышку.

Или еще, бывает, отчитывают какого-нибудь честного человека на совете дружины, а крепкая девочка эдак монотонно гундосит зычным голосом “Да гнать из отряда и дело с концом! Гнать из отряда и дело с концом”. Это — феминистка, душа коллектива.

Вайнштейн ли, Меерсон, астронавт или Луи Си Кей — во всех феминистских кампаниях слышится только одно "Мы, популярные девчонки, объявляем тебе бойкот. Вставай на колени и у всех у нас проси прощения! Ахах, что это с нашим платьем? О боже мой, оно все мокрое! Как же так? А ну-ка, тащите сюда ее портфель, а ну-ка-ну-ка, в огонь его! Ну-ка-ну-ка-ну-ка, давайте-ка, бритвочкой, бритвочкой! Что значит травля? Травля — это когда человек не виноват. А эта сука реально изводит весь класс! Говорят, слепому ублюдку Биллу Косби в тюрячке выделили поводыря. Хорошо бы добиться, чтобы у него это забрали. Насильник не заслуживает поводыря. Бритвочкой его, бритвочкой. Говорят, проституированная женщина занялась сексом с умирающим инвалидом. Что?! Бедная девочка! Что же ей пришлось пережить! Ей пришлось вступить в интимную близость без взаимного влечения! А ну-ка, девчонки! Давайте-ка проучим ублюдка! Сделаем так, чтобы его последние дни на земле были максимально мучительными. Проучим крысеныша!"

В этом смысле особенно дикой кажется их борьба с так называемым буллингом. Казалось бы, смысл феминизма состоит как раз в самоорганизации, солидарности, в разнообразных формах совместности и том особом щемящем чувстве, когда вы вместе, плечом к плечу осуществляете забой мерзавца, забой крысеныша, и со всех сторон идет какая-то сияющая стена радости.

Можно сказать, что буллинг примерно оттуда же, откуда остальная дамская фолк-психология про осознанность, триггеры, травмы, токсичность и созависимость. В комплекте с йогой и вегетарианством все это составляет не только язык феминизма, но и концептуальную оснастку всего нашего нового мещанства. Однако мне приятнее думать, что буллинг — это когда стайка гиперактивных девчушек с базедовой болезнью потрошит твой ранец, дергает тебя за волосы, плюется и голосит что-нибудь обидное, типа "Антон-гондон!". И вот если ты хотя бы пальцем кого-нибудь тронешь — это будет, да, буллинг.

Подводя итог, для меня феминизм существенно характеризуется сексуальной озабоченностью, угрюмостью, садизмом, коллективизмом и максимально дурным вкусом. Иначе говоря, феминистка — это примерно русский крестьянин ХIX века. А в остальном премилый человек.